Половину стоимости каждой проданной картины она перечисляет раненым, которые нуждаются в дорогостоящих лечении и реабилитации.

— Сначала просто перечисляла по 10-20 гривен на счета раненых ребят и девчат, но понимала, что это крохи… — рассказывает Катя. -Потом познакомилась с художницей, которая продает свои холсты через соцсети, половину вырученной суммы перечисляет нашим воинам и публикует чеки, а половина идет на холст и краски. Я решила делать так же. За полгода перечислила больше 30 тысяч!

Катя пришла в искусство не совсем прямым путем. Она полностью посвятила себя холсту и краскам, когда ей было уже хорошенько «после 50-ти». Всю предыдущую трудовую жизнь занималась журналистикой, а потом вдруг поняла, что пора… Впрочем, нет, не совсем верно. Катя Лысова всегда была художником. Но сделала живопись своей профессией, лишь когда заглянула в лицо смерти.

Это случилось не очень давно – в 2008-м. В Катином родном городе Коростене проходили торжества по случаю открытия памятника княгине Ольге, святой, равноапостольной. Катя присутствовала на торжествах как журналист (она тогда редактировала городскую газету «Искоростень»). Стояла прямо на скале. И в момент, когда со скульптуры собирались снять покрывало, в ее глазах вдруг потемнело…

— Я потеряла сознание и сорвалась со скалы, — рассказывает она. – Торжества, понятно, прервались. Все бросились ко мне. Архиепископ Виссарион принялся обрызгивать меня святой водой. Я очнулась, и все сказали, что это чудо. К счастью, упала я довольно удачно – практически не травмировалась. Действительно чудо.

Екатерину подлечили в городской больнице и отправили на обследование в киевский кардиологический центр. Там сказали, что нужна операция.

— Я лежала в клинике и готовилась к операции. А один пожилой врач побеседовал со мной и сказал, что мои проблемы с сердцем лежат не столько в физиологической плоскости, сколько в эмоциональной. Поэтому нужно отвлечься, заняться любимым делом. Я это поняла по-своему: всю жизнь внутри меня томился живописец и нужно дать ему свободу. Я призналась врачу, что хочу заниматься живописью, но никак не могу найти для нее времени. «Так, вам туда и дорога! Бросайте свою редакцию – пишите картины!» — посоветовал врач.

— Я отказалась от операции, вернулась домой, пришла на прием к мэру Коростеня Владимиру Москаленко и сказала, что увольняюсь. Он очень удивился: газета популярна, ко мне претензий нет… Спросил, чем собираюсь заниматься. Я ответила: «Буду рисовать». Он пожал плечами, улыбнулся и завизировал мое заявление. А через год я пригласила его на свою персональную выставку. Мэр пришел, посмотрел мои работы и признался, что когда я пришла увольняться, не поверил, что я действительно отказываюсь от руководства газетой ради живописи, и только теперь понял, насколько это серьезно. С тех пор больших проблем с сердцем у меня не было.

Кардинально менять жизненный курс никогда не поздно

Сейчас Катя иронизирует над своей первой вставкой, считает, что было много слабых работ. Теперь она уже состоявшийся художник:

— Меня узнают, мои картины покупают люди из разных стран. Значит, состоялась. Более того, мне очень повезло: живопись стала основным источником моих доходов! Я даже могу материально помочь двум моим взрослым дочерям. Но это произошло относительно недавно – около года назад. А ведь немало художников, которых мы сейчас называем великими, при жизни так и не смогли продать ни единого холста!

Но Катя рисовала карандашом и писала маслом практически всегда. Зачем? «Потому что, это рвалось изнутри, я не могла спать спокойно, пока не выкладывала очередной сюжет на холст, — говорит она. – Работала несколько лет помощником народных депутатов, писала доклады и пресс-релизы, потом редактировала городскую газету и всегда ждала выходных, чтобы добраться до холста. Или ходила по музеям и выставкам. И когда видела талантливые работы, у меня начинало сильно биться сердце, перехватывало дыхание. Я не умом, не глазами оцениваю талант другого художника, а… всем организмом, простите, — на вегетативном уровне.

И так – несколько десятилетий: писала статьи, а в ее душе томился в ожидании выходных живописец. И во Львовский полиграфический институт поступила после школы, потому что там можно было постигать профессию журналиста, как хотела мама, и бегать на занятия к преподавателям графики. Но, наверное, к счастью, она не попала в зависимость к академической манере письма, и поэтому специалисты отмечают в Катиных работах необычную и непривычную манеру передачи цвета. Так и делила себя несколько десятилетий между словом и красками, пока не случилась беда на торжествах по случаю открытия памятника, едва не стоившая Кате жизни. И только тогда, разменяв 6-й десяток лет, она решилась кардинально сменить жизненный курс.

«Я до сих пор лета во сне»

— …Я до сих пор летаю во сне, — признается она. – В снах иногда черпаю сюжеты. Есть у меня даже «многосерийный» сон, который продолжается от ночи к ночи. Я поднимаюсь над Землей, я лечу к звездам, вижу внизу горы и океаны. Я физически ощущаю полет. А когда просыпаюсь, ощущаю эйфорию, как будто действительно только что приземлилась.

Рассматриваю фотографии Катиных картин. Одна – «Город детства» — тут же хватает за глаза и за душу. На ней — город после дождя. Вечереет. Люди еще с зонтиками, но небо уже посветлело и заиграло красками заката.  Вроде, осень изображена, но от холста веет теплом и свежестью. Спрашиваю, где оригинал. Далеко. Он продан. Жаль.

Спрашиваю у Кати, к кому из раненых бойцов, на лечение которых она перечисляла деньги, особенно привязалась. Она рассказала, что недавно продала небольшой холст «Вечерняя улочка» и перечислила половину выручки — 1700 грн. – на лечение 25-летнего парня из Жмеринки Алексея Замирко. В феврале 2015-го во время патрулирования он подорвался на фугасе в районе Водяного Донецкой области. Потерял обе ноги и получил еще множество ран руки, глаз, лица. Именно об этом парне думает каждый день.

Всего за полгода она продала 18 картин. От каждой продажи перечисляла от 1-й до 3-х тыс. грн. на лечение раненых. Картины покупали ценители из Киева, Луцка, Ужгорода, Сум, Донецка, а также из США, Италии, Испании, Дании, Швейцарии, Польши, Чехии. Все покупатели знали, что тем самым помогают раненым украинским воинам.

— Живопись – это не просто воспроизведение в красках чего-то. Художник перемещает на холст часть своей души, — полагает художница. – И если это кто-то почувствовал, значит, произведение получилось.

Виктор Бакальчук, «Житомирский курьер»