Уже пять лет она ездит на фронт. Первое время возила тонны груза для военных, помогала снайперам, разведке, пехоте.

  «Толмачева помогает только крутым. Раз она к нам приехала – мы крутые», – говорят о волонтере военные. Но три года назад в число «крутых» попали дети из неблагополучной семьи в Авдеевке. Потом к ним добавились дети из поселков у линии разграничения, и их становится все больше и больше.

  – Мне тяжело и больно смотреть в глаза детям и родителям. Особенно когда приезжаешь к ним после обстрелов, – признается Юлия Толмачева. – Я понимаю, почему они не могут бросить все, что нажили за жизнь, и уехать подальше от войны. Я знаю, почему многие вернулись – помощи государства не хватает. И понимаю, что это – наши, граждане нашей страны.

  Если не будем ими заниматься, какое поколение там вырастет? Может, похлеще тех, кто с оружием в руках по ту линию фронта… Помню какими были дети, когда мы к ним приезжали в первые разы. Просто запуганные волчата. И какими они еще могли быть, с жизнью под обстрелами? Сейчас они улыбаются и радуются.

  Чтобы убедится в этом, я поехал с волонтерами.

  «Ты кричала: останови, а то груз выпадает! А вокруг снаряды рвутся»

  «Тетрис!» – наш водитель Сергей пытается загрузить пустые канистры в и без того забитый микроавтобус «на бляхах».

  Судя по полустертым надписям, наш автомобиль еще недавно возил пиццу по Мюнхену. Теперь наматывает по 3 000 километров за поездку. Юля Толмачева перегнала в АТО 39 автомобилей, наш может стать «юбилейным», сороковым.

  Мы выезжаем в ночь, полупустая дорога навеивает волонтерам воспоминания о 2014-м.

  – Ты помнишь, как мы под Лутугино спросили дорогу у какого-то майора, а он закричал: «Вы что? Там смерть!» А мы поехали, – вспоминает Сергей.

  – А помнишь, как мы зацепили гараж, остановились. Из соседнего дома выходит дедушка и говорит, что мы едем прямо к сепарам, – продолжает Юля.

  – Так ты же один раз заехала на блокпост к ним?

  – Ну да.

  Где-то не там свернули. Подъезжаем на «блок», а там кто-то бьет таксиста прикладом. И форма какая-то не такая. Хорошо, тогда наш грузовик был на житомирских номерах, которые похожи на старые луганские. Тихонько развернулись и уехали

  – А помнишь, как нам осколком дверь разворотило? И ты кричала, останови, а то груз выпадает? А вокруг снаряды рвутся.

  Сергея меняет Юля, слушаем Вакарчука: «Я не здамся без бою».

  – Вот тут был склад, куда ночью за колбасой ездили, – она показывает на ничем не примечательную лавку, которую мы проезжаем, не сбавляя скорости.

  – Почему ночью? – сонно удивляюсь я.

  – Там было две владелицы. Одна – «вата». Вторая от нее помощь скрывала. Долго нам помогала. Потом уехала в Европу, – отвечает Юля.

  Утром покупаем пару ящиков фруктов в Славянске.

  – Тетрис! – Сергей выкладывает из бусика тюки с детской одеждой, новую коробку с квадрокоптером, старую картонную коробку с книгами, ноутбуки, сумки с игрушками, пакеты с формой, пустые канистры, фрукты, сладости и складывает все заново.

  «Дети из подвалов идут в школу»

  Утром нас уже ждут в Каменке. Это поселок между Авдеевкой и Ясиноватой. За ним – только позиции военных. Магазин и медпункт давно закрылись. По словам местных, маршрутка заезжает сюда раз в неделю. Но с сентября каждое утро сюда будет приезжать школьный автобус. Здесь живут 95 взрослых и 15 детей.

  За разбитым одноэтажным клубом с заколоченными фанерой окнами – небольшая спортивная площадка с турником и брусьями. На последних висит головой вниз 10-летняя Даша. Увидев нас, спрыгивает,  поправляет прическу, одергивает футболку.

  – Как тебе тут живется? – спрашиваем мы.

  – Нормально, – спокойно отвечает девочка.

  – А когда обстрелы?

  – Когда как, – пожимает плечами девочка. – Сейчас не сильно бабахкают.

  Юлия Толмачева и Даша из Каменки

  Ответ Даши совершенно не вяжется с военными сводками и рассказами взрослых. Их рассказы иллюстрирует расположенный рядом с детской площадкой погреб, переделанный в убежище. В сырой комнате пара стульев, на которых стоят банки со свечами, сетчатые кровати, у входа сушится матрас.

  Жители поселка говорят, что в последнее время тихо, а до этого без десяти час начинали стрелять. Практически каждый день. Стреляли с тяжелых орудий. Снаряды ложились в полях, но потом сыпалось на людей осколками и землей.

  Дети при обстрелах спят в подвалах, потом прямо оттуда идут в школу. Они уже знают, когда можно выходить на улицу, когда нельзя, как понять куда бежать, если обстреливают.

  «У нас война много семей разъединила»

  Нам привычно рассказывают, что те, кто могли уехать – уже в соседних городах. Устало признаются: «Дом жалко бросать. Уедешь – разворуют. И где взять деньги на квартиру? У нас война много семей разъединила, кто-то работает в городах, кто-то дома. Раз в месяц и видятся».

  Волонтеры раздают вещи, моющие, продукты, наконец подарки для детей. В прошлый раз Юля составила «виш-лист», сегодня исполняет желания. Естественно, большинство захотело телефон. Девочка, которая мечтала о велосипеде, остается без смартфона и ударяется в слезы. К счастью, находится «запасной» телефон-подарок. Все счастливы.

  Следующая в «туре» Новотошковка Луганской области. В 2014-2015 годах поселок обстреливали из «Градов». Несколько человек погибли, несколько были ранены, большая часть домов в центре были разрушены. Целых окон практически не осталось, школа была разбита. Количество жителей уменьшилось с двух тысяч до нескольких сотен.

  Постепенно люди начали возвращаться. Школу отремонтировали, поменяли выбитые окна, починили разбитые крыши. Но здесь практически нет работы и надежд на то, что она появится.

  Мы едем в семью с тремя детьми, где мать не работает, а отец перебивается непостоянными заработками. Дети кидаются к Юле, словно знакомы всю жизнь, хотя познакомились не больше года назад.

  Самая горячая встреча ждет волонтеров под Светлодарском. Семья с семью детьми переехала из Дебальцево, на последние сбережения купили дом. Детвора окружает нас. Пока старшие переносят вещи, младшие девочки обнимают волонтера, как старшую сестру. Каждый подарок – даже книжка, тетрадка – вызывает радость.

  – Когда спрашиваю, какая у них мечта, большинство говорит: «Мы хотим мира». Их надо раскручивать, чтобы услышать про телефоны и планшеты. Маленькие дети, хотят игрушек. И собирать такие подарки все сложнее. В прошлом месяце бросила клич, попросила помочь собрать детей в школу – мало кто откликнулся, – признается Толмачева.

  «Разговоры о том, что «те» дети – не такие, страшнее взрывов»

  Эксперт по правам детей Людмила Волынец с сожалением отмечает, что появилась тенденция делить детей на «наших» и «не наших».

  – Это напоминает времена Сталина, когда говорили о детях врагов народа, – считает Людмила Волынец. – В соцсетях можно прочитать, что те, у кого отец – боевик, достоин расстрела. Но для детей деление на «враг-друг» – катастрофа.

  Разговоры о том, что «те» дети – не такие, страшнее взрывов. Чем больше ребят не будут знать о поляризации общества, тем проще будет им адаптироваться, когда Донбасс вернется под контроль. И чем больше волонтеры будут дарить детям добра, детства – тем больше душ будет спасено.

  Владимир Веселкин, глава военно-гражданской администрации Зайцево, добавляет:

  – Я с осторожностью отношусь к помощи волонтеров, боюсь, что она может воспитать потребителей, будет подпитывать мысли: «нам все должны». Но благодаря волонтерам дети меняются. Те, кто побывали в Карпатах, в Киеве – увидели, что там нет «бандеровцев».

  Дети посмотрели, как живут в Европе, и многое у них перевернулось. Например, я знаю мальчишку, который еще пару лет назад напевал песню про «ополченцев» – у нас до сих пор можно поймать горловские телеканалы и радиостанции. В этом году он пойдет на школьную линейку в вышиванке. И он такой не один.

Джерело: Влад Абрамов, svoi.city

Новини Житомира